Фиксация на легитимности: конструкция идентичности демократических сил

Эта статья основана на магистерской диссертации «Политика легитимности: ситуация беларусской оппозиции в изгнании», написанной во время обучения в магистратуре по программе «Политическая мысль» в Эксетеровском университете (Англия). В основе работы лежат социологические теории Пьера Бурдьё и идеи Анне Мари Мол и Эрнесто Лакло, которые были синтезированы в комбинированный метод для анализа политического поля на основе текстовых материалов и дискурсивных практик, связанных с беларусской демократической оппозицией в изгнании. Диссертация включает в себя и анализ текстов нескольких жанров: постов в социальных сетях, интервью, статей политических аналитиков, официальные заявления правительств и МПО. Этот анализ служит эмпирическим материалом для выявления притязаний различных беларусских и западных политических акторов на легитимность в беларусской политике. Эти материалы в свою очередь абстрагированы до дискурсивной суммы, которая и служит основанием для теоретических выводов, представленных здесь.

Беларусское оппозиционное движение в изгнании, возникшее после политического кризиса августа-октября 2020 года, регулярно обращается к понятию легитимности. Две заочно противоборствующие стороны: режим и демократические силы взаимно не признают легитимность друг друга, (Shchyttsova 2021) а дихотомия «легитимности» и «нелегитимности» пронизывает публичные нарративы беларусской оппозиции. Состязание в легитимности не ново для беларусского политического дискурса: почти 30 лет беларусской независимой истории прошли в условиях фальсификаций выборов и ограничительных практик авторитарного государства. (Olędzka and Rust 2022; Bedford 2017; Bedford and Vinatier 2019; Gapova 2021). Оппозиция традиционно апеллировала к нормативной демократической легитимности, фокусируясь на отсутствии базовых гражданских свобод и несоблюдении международных стандартов. Так как отсутствие политической легитимности в Западном мире рассматривается как недостаток по умолчанию (Greene 2020, 65), указание на отсутствие таковой у режима — удобный аргумент понятный и бюрократам в Брюсселе и сенаторам в Конгрессе США.

После выборов 2020 года, результаты которых не признаны в Западном мире, дебаты о политической легитимности разгорелись с новой силой, однако в этот раз с некоторыми отличиями: впервые оппозиция в Беларуси (правильнее будет сказать «вне Беларуси») занимается не только активной делегитимизацией режима, но предпринимает попытки, симметрично легитимизировать себя, представить себя как действующую, демократическую альтернативу власти Лукашенко.

Легитимация себя и делегитимизация режима Лукашенко стала стратагемой и практической рамкой, которую различные участники демократического движения используют в качестве рамки для моделирования и планирования своих действий

Вопрос легитимности становится красной линией между «ними, нелегитимными» и «нами, легитимными» и вариантом реализовать шмидтианскую дуалистическую модель «друг — враг». (Schmitt 2007, 26) Конструируя антагонизм таким образом через легитимность, лидеры беларусской оппозиции в изгнании создают для себя политическое пространство, хоть зачастую и сугубо вербальное.

Серьезный риск такой само концептуализации заключается в том, что для ее практической реализации (а не теоретической, вербальной) требуется не только создание дихотомической симметрии на абстрактном уровне или на уровне нарративов, но и создание симметрии на уровне материала: в общественно-политической практике. В фазе активных протестов диспозиция политического поля на некоторое время характеризовалась симметрией ресурса, и заявления о легитимности протеста сопоставлялись его «плотной субъектностью»: (Fossen 2022, 625) и видимыми полем из «физических тел и позиций». (Bourdieu [1977] 2010, 15). Проще говоря, то, что видели глаза, соответствовало тому, что слышат уши. После подавления протестов и выдавливания политических организаций и их лидеров из страны основной особенностью поля как раз является радикальная асимметрия: ресурсы режима и «демократических сил» несопоставимы и в денежном, и в мобилизационном выражении.

На данном этапе, чем больше оппозиция в изгнании апеллирует к дихотомии легитимности, тем больше она обнажает контрастирующую асимметрию в социальном материале: отсутствию видимых и массовых проявлений ее поддержки

За этим следует и проблема практической реализации собственной легитимизации. Если делегитимизация режима произошла благодаря беспрецедентной протестной активности, публичному выражению несогласия, то позитивная легитимация беларусских оппозиционных за рубежом не реализуется симметричным способом. «Подложка» из социальных процессов для реализации индивидуальных свобод и политического участия отсутствует. (Duyvesteyn 2017, 679; Beetham 2013). Это ведет к модели стартапа, широко известной как «Fake it till you make it»: действующего механизма для легитимизации по факту нет, при этом политическая организация, заявляющая о легитимности, уже должна выглядеть и вести себя так, как будто бы она случилась. (Rutherford, Buller, and Stebbins 2009, 950).

Невозможность легитимизировать себя путем публичного политического участия, подталкивает часть политических деятелей мейнстрима беларусской оппозиции к отходу от стандартов демократической легитимности к харизматической модели легитимизации

Принятие этой веберовской модели приравнивает собственную легитимизацию к задаче по культивированию соответствующих убеждений в обществе (Weber [1922] 1978, 213), а приоритеты работы смещаются от задачи демократизации общества к насаждению взглядов и убеждений, другими словами, к пропаганде. Определения вроде «национальный лидер» по аналогии с казахским Елбасы или «президент-элект», как человека, который обладает юридическим правом на должность президента, несмотря на несостоявшиеся выборы направлены на установление общественных представлений об исключительном статусе Тихановской. Последствия этого онтологического изменения просты: демократическая оппозиция рискует превратиться в недемократическую.

Еще одно последствие отсутствия «плотной субъектности», т.е. отсутствия «внутреннего» механизма демократической легитимизации — это зависимость от «внешней» легитимации. Оппозиция в изгнании становится чрезмерно зависимым от поддержки и одобрения со стороны иностранных государств и организаций. Политический маневр становится ограниченным и побуждает следовать в повестке за ожиданиями своих основных партнеров. Модель «чем хуже, тем лучше» становится естественной реакцией на такую зависимость, так как любое улучшение политической ситуации внутри Беларуси будет приветствоваться Западом, что в свою очередь будет снижать уровень поддержки политиков, находящихся в изгнании. Это ведет к фокусировке на сохранение статуса-кво. Эта слабость инструментализируется режимом, поскольку Лукашенко отрицает «правила игры» и необходимость внешней легитимации, называя это просто «делом вкуса». (Belta 2021) Режим работает в другой концептуальной матрице: матрице политического реализма и эффективного контроля, избегая проблематизации своей власти путем обсуждения вопросов легитимности на онтологическом уровне.

В поисках обходного пути публичные политические деятели охотно редуцируют вопрос легитимности к моральным суждениям и превращают его в публичное размышления о природе добра или зла: назвать кого-то легитимным уже означает назвать кого-то «хорошим», совершить вербальный акт политической поддержки или политического осуждения. Это лишает понятие легитимности объяснительной силы и переключает внимание с анализа успеха по установлению власти, эффективности действия оппозиции на разговоры о морали. Разрыв между процессами, происходящими в социальном материале и самоидентификацией, построенной на дихотомии легитимности, есть суть внутренней экзистенциальной драмы беларусской демократической оппозиции — она вынуждена «притворяться» легитимной, иначе рискует потерять себя. (Barker 2001, 97)

• Отказаться от дуалистического мышления

Отказ от дихотомии «нелегитимный/легитимный» в мышлении и коммуникации, признание асимметрии политической ситуации может быть продуктивным действием, которое обеспечит доступ к новым организационным и политическим стратегиям, скрытым текущими диспозициями поля, построенного на антагонизме.

• Принять рамку работы на увеличение уровня общественной поддержки в качестве приоритета

Как утверждает О'Кейн (1993) лучшей стратегией в ситуации отсутствия институционализированного политического контекста является стремление не к обретению легитимности, а к обретению общественной поддержки. Широкая общественная поддержка оппозиционных структур — это актив, который может обеспечить устойчивый демократический переход власти в будущем.

• Отказаться от самопрезентации в виде альтернативного правительства

Отказ от альтернативного правительства как способа самопрезентации ослабит и экзистенциальную потребность акторов в конструировании пространства по принципу «друг-враг» и поможет перейти от позиционного противостояния к маневренному. Ведущей идеей могут стать проекты по взаимопомощи и гуманитарной поддержке, что поспособствует формированию позитивного имиджа через осязаемый результат, чего не может обеспечить самопрезентация через «отзеркаливание» режима. Это поможет сократить воспринимаемую дистанцию между теми, кто называет себя «политиками», и рядовыми сторонниками демократических перемен и избавит от необходимости вкладывать слишком скудные ресурсы в создание псевдогосударственных институтов.

• Растить граждан, а не революционеров

Воспитание беларусов как граждан, как агентов с политическими интересами и чувством солидарности, должно быть целью любого политического актора. Отказ от элитарных практик выделения себя в особую когорту «политиков» и переход к усилиям по конструированию общей гражданской идентичности (Barker 2001, 125) и новому патриотизму будет означать подлинный поворот к демократии. Беларусская оппозиция в изгнании должна сосредоточиться на создании пространства для участия граждан и оценивать свой успех по размеру собственной общественной поддержки. Революционное мышление напротив направлено на создание узкой группы радикальных сторонников и несовместимо с логикой гражданского участия.