Post Mortem. Каким мы запомнили правозащитника Олега Гулака

«55 минут держал группу обыска перед дверями. Только силой аргументов. И силой личности». Памяти Олега Гулака.

Внезапный уход Олега Гулака 16 декабря 2022 г. стал шоком и трагедией для многих представителей гражданского и экспертного сообщества Беларуси. Олег был профессионалом высокого уровня и многогранной личностью. У него было много профессиональных ипостасей, как минимум — правозащитник, юрист, эксперт в ряде междисциплинарных сфер. В этом материале мы попросили коллег, беларусских экспертов, поделиться профессиональными и личными мнениями и воспоминаниями об Олеге.

Екатерина Дейкало: «Многие коллеги отмечают, что Олег видел намного дальше и шире, чем права человека. Действительно, он был глубоким аналитиком и умел видеть тенденции и глобальные процессы, влияющие на развитие общества как на микро-, так и на макроуровнях, а также определяющие место человека в этом развитии.

Он добивался того, чтобы права человека перестали восприниматься как «жители» башни из слоновой кости, или некая «святая» материя без понятного людям содержания и конкретных практических эффектов

И именно поэтому он не просто смотрел за рамки своей сферы, а просто видел именно так широко эту свою сферу. Он видел права человека и право в целом за пределами узкой юридической специализации: как часть всех жизненных процессов общества — экономического, социального, политического и, самое главное, как инструмент для развития этих процессов. Прямо сейчас, когда я пишу этот текст, мне пришла в голову, пожалуй, неплохая метафора для его видения прав человека и верховенства права — камертон. Камертон всех общественных процессов и их реформирования в современном обществе.

При этом он был талантливым и стратегом, и тактиком. Он всегда знал как, с кем, когда и о чем можно и нужно разговаривать для пользы дела. Он был человек дела, но никогда не был его фанатиком в смысле некритичных подходов. И к делу, и к самому себе. Олег не приветствовал, когда права человека называли «религией», потому что это подразумевает, что в первую очередь это вопрос веры, а не критичного осмысления. Для лучшего понимания прав человека и их более эффективного проникновения в общественные процессы важно осознавать, что за каждой нормой стоит определенный смысл: почему именно так, а не иначе. И этот смысл может эволюционировать вместе с эволюцией общества. И именно этот смысл позволяет нам увидеть, что права человека — органичная часть нашей повседневной жизни, что права человека — это во многом просто здравый смысл. И это тоже один из основных тезисов Олега. Вообще слова «смысл», «аргумент», «зачем» и «почему» — были одними из основных в его лексиконе. Он любил вопросы и умел задавать такие, которые помогали тебе лучше понять то, что ты делаешь. Хотя порой это могли быть очень жаркие споры до слёз, несогласие и отрицание с обеих сторон. Но он был мастером диалога и был готов вести его до последнего. И он всегда был готов учиться новому и признавать свою неправоту.

В моей жизни есть ряд вех, ключевых опор, которые сформировали и продолжают формировать меня в профессиональном плане. Олег — одна из них. Я не успела обсудить с ним очень многое, но в то же время хорошо, что очень многое успела. Наш диалог продолжается каждый день».

Наталья Рябова: «В последние годы я редко и недолго виделась с Олегом, и каждая наша встреча заканчивалась договоренностью, что «надо встретиться и нормально все обсудить». Всё — это в первую очередь то, как встраивать права человека в реформы, в документы, в планы, в дискуссии. Хотелось бы это с ним «нормально обсудить», но, увы, уже не получится. Придётся думать, планировать и обсуждать самим — нам, оставшимся».

Рыгор Астапеня: «Нягледзячы на тое, што праца Алега і так абумоўлівала ягоны шырокі даляглад, мне падаецца, што ён глядзеў на Беларусь у разы шырэй, чым ад яго патрабавалася. Таму, я думаю, Алег і быў чальцом шматлікіх дыскусій і

ўмеў будаваць размовы з тымі, з кім іншыя будаваць іх не маглі

Дзякуючы гэтаму ён і быў адным з вялікіх людзей свайго пакалення».

Татьяна Чулицкая: «Ёсць людзі, пра якіх падаецца, што яны заўсёды ёсць, былі і будуць дзесьці побач. Што ты ў любы момант можаш да іх звярнуцца і быць упэўненай, што атрымаеш адказ і параду. З якімі добра як выступаць публічна, так і камунікаваць прыватна…

Я пазнаёмілася з Алегам Гулаком дзесьці 15 гадоў таму. Не памятаю дакладна, дзе і як адбылася наша першая сустрэчаю. Напэўна, гэта таму, што з Алегам адразу можна было на «ты» і падавалася, што вы з ім даўнія знаёмыя. Ён заўсёды грунтоўна і падрабязна распавядаў пра сітуацыю з парушэннямі правоў чалавека ў Беларусі, праводзіў трэнінгі, якія, мо, і не былі бездакорнымі па форме, але гэта цалкам кампенсавалася ягонымі адказамі на пытанні, а таксама размовамі з ім у кулуарах. У Алега быў добры густ у тым, што тычылася ежы, і з ім было класна паесці разам; а таксама ў яго было выдатнае пачуццё гумару, якое дазваляла яму бездакорна іранізаваць.

Фото: palasatka 

Алег мог спазняцца на сустрэчы, але ў выніку ўсё ж такі з’яўляўся на іх: памятаю, як рабіла з ім адно з даследчых інтэрв’ю на некалькі гадзінаў пазней дамоўленага часу ў ягонай машыне, якая была прыпаркаваная каля Парку Горкага ў Менску, таму што гэта была адзіная магчымасць паразмаўляць…

І яшчэ Алег быў сапраўдным асветнікам. Ён мог гадзінамі спакойна, цярпліва і паслядоўна тлумачыць беларускім чыноўнікам і людзям з сістэмы, што насамрэч адбываецца з правамі чалавека ў Беларусі

Памятаю, як мы разам з ім патрапілі ў Раду Еўропы ў жахлівым студзені 2011, пасля выбараў, калі беларуская прапаганда нарадзіла опусы кшталту «Железом по стеклу» і паказвала, як людзі быццам бы ішлі «захопліваць» дом ураду. Алег, які і сам перажыў затрыманне, сеў з прадстаўнікамі беларускага афіцыйнага боку і прымусіў іх глядзець відэа, на якім было бачна, што пасля разгону аніякай арматуры на плошчы не было... Гігін усё роўна застаўся пры сваіх, але іншыя былі вымушаны казаць нешта накшталт «ну, вы же сами всё понимаете». Хаця наконт прысутнасці Гігіна ў Радзе Еўропы Алег вельмі раззлаваўся і амаль крычаў, што недапушчальна прымаць гэтага чалавека пасля таго, што адбылося ў краіне. І гэта быў адзін з тых нешматлікіх разоў, калі я бачыла, як ён злаваўся…

У мяне ёсць два праваабаронцы, якім у любы момант можна было патэлефанаваць і параіцца па любым, нават самым складаным пытанні, — Уладзь Лабковіч і Алег Гулак. Яны заўсёды падымалі слухаўку ці ператэлефаноўвалі. Першы — зараз за кратамі і невядома, калі яму можна будзе не тое што патэлефанаваць, але проста даведацца нешта пра яго. А Алегу больш ніколі ўжо не патэлефануеш...

Банальна, але немагчыма ўявіць, што яго сапраўды больш няма.

Я з табою, тваімі сябрамі і роднымі ў гэты момант. Мне будзе вельмі не хапаць цябе, Сапраўдны Праваабаронца і Чалавек з вялікай літары... Спачуванні».

Татьяна Щитцова: «Мне кажется поразительным и одновременно чрезвычайно символичным, что

Олег Гулак, посвятивший свою жизнь правозащитной деятельности, уже самой своей фамилией заставлял вспоминать о том, о чём забывать нельзя — что массовое уничтожение людей и попрание человеческого достоинства может быть государственной нормой и что с этим нельзя мириться

И он, человек родившийся в СССР и потому хорошо понимавший, в какой мере наше «постсоветское» общество всё ещё несёт на себе печать выстроенной «тогда» системы организованного насилия, не мирился.

Я познакомилась с Олегом только в 2022 году. Мы вместе участвовали в дискуссии, посвященной презентации книги «Беларуская нацыянальная ідэя на маршы» в Вильнюсе, и потом еще раз коротко пересеклись на конференции «Новой Беларуси». Мне также посчастливилось один раз поработать вместе с Олегом — это была экспертная онлайн-дискуссия, посвященная определению индекса прав человека в сфере образования. Каким бы скромным ни был этот опыт знакомства, он чрезвычайно ценен для меня. Во-первых, мы с Олегом оказались единомышленниками в плане этической и политической оценки мирного протеста 2020. Я очень сожалею, что у нас не было возможности обстоятельно обсудить все аргументы в этой связи. Во-вторых, именно благодаря инициативе Хельсинского комитета, который возглавлял Олег, я оказалась вовлечена в профессиональное обсуждение правовых аспектов образования. Для меня это было новое поле, и у меня, конечно, возникало много вопросов. Я очень признательна Олегу за разъяснение некоторых моментов. Искренне надеюсь, что мы сможем продолжить начатое сотрудничество с коллегами Олега».

Пётр Рудковский: «Алег Гулак — гэта абаронца чалавека і абаронца права. Я свядома адасобіў гэтыя два паняцці, бо гэта дазваляе лепей зразумець стыль і каштоўнасны профіль спадара Алега.

Ва ўмовах аўтарытарызму ў многіх апазіцыйных актывістаў з'яўляецца спакуса апаніраваць без разбору ўсяму, што паходзіць ад дзяржавы або асацыюецца з дзяржавай. Спадар Алег не паддаваўся гэтай спакусе.

Абарона права — права як інстытуцыі, як прынцыпу, было для яго важней за апаніраванне дзяржаве

Поруч з рэспектам да чалавека, яго лёсу і жыцця, Алег культываваў рэспект да права як рэгулятара грамадскіх адносін. Яму не было ўласціва мысленне: дзеянні дзяржаўных органаў — апрыёры кепскія, а дзеянні грамадзян або недзяржаўных арганізацый — апрыёры добрыя. У імя рэспекту да права як інстытуцыі Алег часам мог заняць прыхільную пазіцыю да тых самых дзяржаўных органаў, з-за чаго выклікаў неадабрэнне і крытыку з боку апазіцыйных актывістаў.

Прынцыповы рэспект да інстытуту права, спалучаны з абаронай уласна правоў чалавека — гэта адзін з каштоўнасных імператываў, якія Алег пакінуў у спадчыну. Гэты імператыў заўсёды важны, але ў Новай Беларусі яго значэнне будзе бясцэнным. Варта не згубіць яго па дарозе…»

Дмитрий Крук: «Лично с Олегом Гулаком мне довелось познакомиться лишь относительно недавно: около года назад. Само собой, что до этого о нём, его деятельности и взглядах был наслышан и понимал насколько важен Олег для беларуского гражданского общества. Личное знакомство с ним эти ожидания подтвердило и в ещё большей мере усилило. Олег на меня произвёл сильное впечатление широтой своего кругозора. Порой люди зацикливаются в своей профессиональной сфере, рассматривая всё выходящее за её рамки как вторичное или вовсе неважное. Для Олега права человека выступали как базовая ценность, основание и исходный принцип. И это не сужало рамки его компетенций, а наоборот, значительно расширяло.

Олег мог компетентно и квалифицированно участвовать в решении самых разнообразных вопросов: гражданских, политических, экономических, социальных

И что для меня самое важное, абсолютно искренне и всецело опираясь в своей деятельности на ценность прав человека, Олег задавал высочайший моральный стандарт. Компетентных и квалифицированных людей в Беларуси много. А вот с моральными авторитетами, людьми, которые образом своего мышления, своей деятельностью и поступками, становятся моральным камертоном, дела обстоят хуже. Олег без преувеличения был таковым. Он заслужил для себя право давать не только ответы на вопрос «что делать?», но и сопровождать их убедительными и глубокими ответами на вопросы «зачем?» и «почему?».

Именно ответов на вопросы такого рода для современной Беларуси мне лично не хватило от Олега. Каков правильный путь восстановления справедливости в Беларуси? Как пойти по этому пути, и при этом обеспечить сплочение беларуского общества и его будущее развитие? Очень хотелось бы повернуть время вспять и получить формулу восстановления справедливости от Олега Гулака. Полагаю, она была бы очень ценна для страны и ее будущего».

Андрей Казакевич: «Не так много людей, которые, являясь специалистами, могут перейти границы своей узкой специальности. Ещё меньше людей, которые не только могут, но и делают это с интересом и любопытством. Олег имел это редкое свойство. И нам его будет не хватать. Мне особенно вспоминаются наши с ним дискуссии о развитии судебных институтов в Беларуси, предмет моего старого исследовательского интереса. Вспоминаются своей лёгкостью в переходе от узких юридических, к социальному, политическому и даже экономическому измерению проблемы. Собственно в Беларуси для меня он был единственным с кем можно было об этом так говорить».

Ольга Дрындова: «Так получилось, что Олег был моим первым работодателем в Беларуси сразу после университета. После года работы в БХК я уехала в Германию, но мы сохранили контакт и общались больше 10 лет. Его мнение по текущим политическим процессам, его размышления и прогнозы всегда представляли для меня большую ценность. Он был для меня авторитетом и человеком, с которым можно говорить и спорить часами и не уставать. И смеяться! Чувство юмора у нас с ним совпадало.

Меня удивляло то, как он, работая в правозащитной сфере столько лет и

видя весь тот беспредел, что уже давно творился в Беларуси, смог сохранить способность не видеть мир черно-белым,

очень трезво и критически мыслить, задавать неожиданные и важные вопросы, сочетать активизм и прагматизм и продолжать верить в людей и силу прав человека.

Я рада, что мы смогли увидеться осенью в Берлине на конференции и поговорить за вином — я успела спросить его о том, что для меня было важно. И что мы успели опубликовать его мысли по поводу будущего Беларуси в немецкоязычном издании, которое я редактирую.

Мне будет очень не хватать его силы и масштаба мысли. Есть люди, которых невозможно заменить — для меня Олег относится именно к таким».

Андрей Вардомацкий: «Человек с IQ, величина которого больше любой наперед заданной цифры. Системно проникающее мышление. Абсолютная психологическая легкость. Фантастическое чувство юмора с шутками, — смысл и глубина которых доходят до тебя постепенно и долго потом волны смеха и улыбки бродят по всему организму… Спокойная улыбка на лице и надёжность человеческих качеств.

55 минут держал группу обыска перед дверями. Только силой аргументов. И силой личности…

Улыбающаяся ясность. Ясное спокойствие. Надежность человеческих качеств. Не писал много текстов… Сократ не писал ничего. Просто ходил по дорожкам сада и рассказывал своим ученикам.

Увижу ли еще такого другого когда либо в жизни…».

Фото: Сергей Михаленко